Утром услышала разговор двух беременных женщин в консультации:
— У меня было первое кесарево, куда же мне рожать второй раз самостоятельно
— Ну и правильно, зачем тебе
Это было за секунду до того, как я успела клацнуть песню в своем телефоне. Порой хочется чего-то не услышать и включить музыку побыстрее, но не всегда удается.
Разговоры о родах для меня — очень уязвимый процесс. Особенно, когда обсуждается насилие в родах, а тема кесарево — вообще сложная. Поскольку нередко мне хочется избежать этой уязвимости, я занимаю наступательную позицию и осуждаю людей, их выбор, их решение.
Да, совсем недавно я узнала о себя такую правду — я осуждаю людей. Это было как-то легко: я просто села и честно призналась себе в этом. Я их осуждаю. Вроде отпустило, и я понадеялась, что признание избавит меня от осуждения насовсем — раз, и больше никого не осуждаю. Не сработало. Правда, возникла новая деталь. Я начала осознаваться и спрашивать себя, а че это я их осуждаю? И не закралось ли где осуждение себя? Ну вы понимаете, что оно ваще не закралось, а вот здесь прям на самой поверхности…. )))
В общем, первым делом я осудила ту, у которой было кесарево. И что? Даже не попробуешь? Даже не узнаешь, что есть сотни историй вторых естественных родов после первого КС? Что, даже не попытаешься что-то изменить? Так и пойдешь по накатанной?
Я прям чувствовала, как становится жарко, волна осуждения накатила словно из ниоткуда. Выдохнула, пришла в себя, включила музыку. Поняла, что я по-прежнему живу в осуждении своей мамы и врачей, которые ваще без показаний сделали кесарево. Потому что спешили, потому что решили, что какого-то фига мне пора… потому что в то время это считалось нормой, и всем плевать было на то, как влияет на судьбу человека опыт его собственного рождения.
Но куда больнее было понять, что я осуждаю себя, вернее, не всю себя, конечно, а осуждаю ту хрупкую и ранимую часть себя, которая называется «я — мама». Она начала воплощаться во мне чуть больше года назад, проявилась в первых родах, но я не дала ей шансов. Она повела себя не идеально, и я вынесла приговор «я — плохая мама».
Собственно, первые роды прошли без трагедий. Я уже писала о них, 15 часов схваток дома, потом роддом, искуственный окситоцин, «помощь» врача, управляемые потуги… потом совершенно ненужно шитье наживую, без спроса. Ну и три мучительных дня в роддоме. Ребенок родился здоровый, я восстановилась быстро. Для тысяч и тысяч женщин это является нормой. И хоть там и не было кесарево, для меня это осталось историей о том, как я не справилась, не родила сама. Потому что искусственный окситоцин вместо родного. Потому что управляемые потуги вместо инстинктивных. Потому что вытягивали плаценту вместо того, чтобы дать ей родиться. Потому что яркий свет бил в глаза вместо темноты и таинства. Потому что я сама на это все согласилась.
Я говорила об этом с близкими, меня убеждали, что я «родила лучше многих», что все хорошо и главное, ребенок здоров. Я успокаивалась, убеждала себя, что все нормально, но нормально не было. Я искала повод почаще отдавать дочку бабушке на руки, потому что «мне нельзя тяжелое, я восстанавливаюсь». Я боялась лишний раз подойти к своему ребенку, потому что если она заплачет, я буду виновата, и опять придется проживать, что я не справилась снова. И дочка стала для меня источником тревоги.
Все эти процессы происходили бессознательно, и я оправдывала свое поведение. А что, кто-то так НЕ делает? Это нормально, мы же люди.
Но знаете, речь вот о чем. Подсознательный настрой «Я — плохая мама» как вредное излучение: не видно, не слышно, а здоровье отбирает. Оно отравляет радость материнства, отравляет отношения с собой и заражает ребенка, потому что он же все время об этом напоминает. Когда дочка плакала, у меня не включался инстинкт, я просто хотела, чтобы она быстрее успокоилась. Потому что этот плач напоминал мне лишь об одном: «я — плохая мама», я не справилась.
И вот я сижу этим утром, со вторым ребенком в животике, и думаю, а каково ему вообще? Что значит жить с мамой, которая в постоянной тревоге и чувстве вины? Нет, я не ощущала себя жертвой, не искала спасателя, я просто заглушила боль, не прожив ее в полной мере, я придумала концепцию, проанализировала ситуацию «трезво», и пошла с этим во вторую беременность. Потому что на самом деле, я хочу и могу быть мамой. Потому что я хочу детей, я их люблю, мне с ними интересно, и я готова быть для них и мамой, и другом.
Очередь была длинная, телефон и наушники полностью заряжены. Я просто сидела, облокотившись на стену, и смотрела в эту мысль «я — плохая мама». Не знаю, как, но через время она стала растворяться, не до чистой прозрачности, и все же «я — плохая мама» потускнела, выгорела под этим вниманием… возможно, у меня даже текли слезы, и мне показалось, что в тот момент я стала просто мамой.
Фото на обложке: ismael sanchez